Шиповниковый куст - багряное на сером.
И так небрежно заштрихован фон
Графитовыми ветками сирени.
Широкой стеркой выбран снег на крышах.
И тишина, которой не услышит
Гудящий мегаполис. Из окна -
Вселенная видна
И дышит...
***
И я дышу. И каждый выдох - мысль,
Невидимый, неуловимый атом.
И этот атом лепит вечный мир
С собратьями своими наравне.
Не так уж долго плыть осталось мне
До возраста Христа... А что я знаю?
***
Не знаю многого. И это сознаю.
И словом, что повторено стократно
Я Господу ответить не решусь,
А только штихелем и легкой кистью с краской.
***
Но краски неожиданно замерзли.
И мне Господь, как Ездре, показал,
Как чей-то апокалипсис настал,
И сумерки легли ладонью мертвой,
На скорую, на поезд и вокзал.
***
О Господи, не гнева твоего
Страшусь теперь, багряного точила, -
Того, что отвернешься от бескрылых
Нас. И дашь днесь вместо неба - пустоту.
***
И нет у пустоты ни дна, ни сна
Ни цвета нет, ни искреннего слова,
В ней нет дыханья Господа живого,
Все ближе надвигается она.
Не будет смрада, вихря и огня
Лишь незаметно вынутые души
За толпами хозяев равнодушных
Последуют, судьбу свою кляня.
Утихнет ветер и засохнет куст
Шиповника, насильно обездвижен.
Поруган полумесяц, крест унижен,
Ушел Господь и храм Господень пуст.
Но верую абсурдно в белый снег!
Он - как молитва чист. И длится Век...